Неточные совпадения
Никто не мог с достаточной отчетливостью объяснить, что хотят сказать, когда говорят, что идеология и духовная
культура есть «надстройка» над экономикой и классовым строем
общества.
Для осуществления социальной правды, для уничтожения эксплуатации человека человеком, для создания бесклассового
общества совсем не нужно свободного творчества, философии и эстетических ценностей, вредна религиозная и мистическая настроенность, противоречит цели социальной революции аристократическое понимание духовной
культуры.
С этой точки зрения в сущности вся духовная
культура прошлого оказывается иллюзией сознания, отражающей экономическую структуру
общества.
Старое христианское сознание всегда колебалось между аскетическим, мировраждебным сознанием и сознанием, оправдывающим творчество
культуры в этом мире и освящающим формы
общества.
По приезде за границу у меня явилась мысль создать что-то вроде продолжения московской Вольной академии духовной
культуры и Религиозно-философских
обществ, хотя это и не должно было быть простым повторением старых учреждений.
Отсюда возникала для меня трагедия творчества в продуктах
культуры и
общества, несоответствие между творческим замыслом и осуществлением.
Люди 40-х годов принадлежали к одному стилю
культуры, к тому же
обществу культурного дворянства.
Неустанное размышление о расцвете и упадке
обществ и
культур, резкое преобладание эстетики над этикой, биологические основы философии истории и социологии, аристократизм, ненависть к либерально-эгалитарному прогрессу и демократии, amor fati — все это черты, роднящие Леонтьева с Ницше.
Это была эпоха мистических течений, масонских лож, интерконфессионального христианства, Библейского
Общества, Священного союза и теократических мечтаний, Отечественной войны, декабристов, Пушкина и развития русской поэзии, эпоха русского универсализма, который имел такое определяющее значение для русской духовной
культуры XIX в.
Славянофилы искали в истории, в
обществе и
культуре ту же духовную целостность, которую находили в душе.
Вопросы о творчестве, о
культуре, о задачах искусства, об устройстве
обществ, о любви и т. п. приобретали характер вопросов религиозных.
Заветы Христа остаются индивидуальными, на них нельзя построить религиозного
общества и религиозной
культуры.
Человечество, как бы предоставленное самому себе в делах этого мира, в историческом творчестве
культуры и общественности, беспомощно строило свою антропологию, свое человеческое учение об
обществе и о пути истории.
Я родился и воспитывался вне этого
общества и по сей приятной для меня причине не могу принимать его
культуру большими дозами без того, чтобы, спустя некоторое время, у меня не явилась настоятельная необходимость выйти из ее рамок и освежиться несколько от чрезмерной сложности и болезненной утонченности этого быта.
Во всех европейских законодательствах правила для акционерных компаний находятся еще, так сказать, в первичном и начинающем состоянии, так как это явление нового мира, новой цивилизации и новой
культуры; но, тем не менее, сколько можно судить по духу всех законоположений, то иски от частных лиц могут быть обращаемы только к запасному капиталу
общества или к его имуществу, но никак не к имуществу акционеров!
Легкая форма его бесед, с тонкою критикою истории
культуры, зароняла во мне мысль, что жизнь современного
общества, которая делалась доступною моему ведению, идет не по тому течению, которое может вывесть человечество к идеалу. Идеал этот представляло мне христианство, которое все будто бы уважают, но к которому, однако, никто сильно и искренно не стремится. Что это за ложь? как повернуть, чтобы это пошло иначе?
В сущности, государство и
общество всегда стремились к тоталитарности, делали заказы творцам
культуры и требовали от них услуг.
Совершенно нелепа и противоречива идея грядущего социалистического
общества как
общества пролетарского и идея пролетарской
культуры.
В
обществе всегда будут качественно различные группировки, связанные с профессиями, призваниями, талантами, высокой
культурой, но в этом нет ничего классового.
Но в массовых процессах истории, в остывших и кристаллизованных традициях
культуры, в формировавшихся организациях
общества побеждает объективация, и человек прельщается рабством, которого не сознает и которое переживает как сладость.
Существует вечный конфликт между ценностями
культуры и ценностями государства и
общества.
Нелепо было бы просто отрицать
культуру и особенно призывать к состоянию докультурному, как нелепо просто отрицать
общество и историю, но важно понять противоречия
культуры и неизбежность высшего суда над ней, как и над
обществом и историей.
Творцы
культуры всегда с трудом защищали свою свободу, но им легче это было делать при меньшей унификации
общества, в
обществе более дифференцированном.
Происходит двойной процесс: в порядок благодати, в духовное
общество, в церковь проникает законничество, и в порядок закона, в
общество мирское, в государство и
культуру проникает начало благодати, уже искаженное законничеством.
Я это привожу опять-таки затем, чтобы показать, как тогда замечался и в губернских городах известный уровень
культуры, и ничто такое, что входило в интересы тогдашнего
общества в Москве, уже не удивляло особенной новизной юного гимназиста.
Это ставит проблему воплощения Христовой истины и правды в жизни человечества, в человеческой
культуре и
обществе.
Но оставим их будущему историку
культуры русского
общества и поспешим к тем, непосредственность которых гораздо интереснее.
Он уже хотел того типа
культуры, который восторжествовал в коммунизме, хотя часто в карикатурной форме, — господство естественных и экономических наук, отрицание религии и метафизики, социальный заказ в литературе и искусстве, мораль социального утилитаризма, подчинение внутренней жизни личности интересам и директивам
общества.
Остро ставилась проблема христианской антропологии и в связи с христианской антропологией проблема христианской
культуры и христианского
общества.
Экономика определяет всю человеческую жизнь, от нее зависит не только все строение
общества, но и вся идеология, вся духовная
культура, религия, философия, мораль, искусство.
Ибо, по его воззрениям, практическая мудрость людей не имела бы более высокой цели, как вносить в
общество наибольшую естественность и свободу, но именно поэтому следует свято и нерушимо блюсти естественные законы
общества, уважать существующий порядок вещей и, постоянно просматривая его, внедрять разумные его стороны, не забывая природы из-за
культуры и наоборот».)
Священными считали самые разнообразные вещи — государство, нацию, семью, собственность,
общество,
культуру и цивилизацию и т. п.
Всякая революция есть процесс разложения старого
общества и
культуры.
Но во время новой истории оно слишком долго задержалось на формальной свободе в принятии Истины, не совершив своего избрания, и потому оно образовало формы и мысли жизни, обоснованные не на Истине, а на формальном праве избирать какую угодно истину или ложь, т. е. создало беспредметную
культуру, беспредметное
общество, не знающее, во имя чего оно существует.
Я не предсказываю, каким путем необходимо пойдет история, в хочу лишь проблематически начертать идеальные черты и тенденции нового типа
общества и
культуры [Этот этюд может быть чем-то вроде программного разъяснения к мыслям, развитым в моем «Конце Ренессанса» (см. «София») и в книгах «Смысл истории» и «Философия неравенства».].
Катастрофа произошла в самых первоосновах русского
общества и русской
культуры, она произошла в глубине духа народного.
Он отменяет автономный и секулярный принципы новой истории, он требует «сакрального»
общества, «сакральной»
культуры, подчинения всех сторон жизни религии диавола, религии антихриста.
Вне реального достижения высшей духовной жизни, т. е. вне перерождения, вне нового духовного рождения никакое совершенное
общество и совершенная
культура недостижимы.
Это смесительное уравнение и упрощение
общества всегда было в несоответствии с прогрессивными историческими задачами, с уровнем
культуры.
В
обществе много зла и соблазнов, которые, может быть, не совсем правильно слагают на вину одной «городской
культуры», но от чего бы оно ни шло, несомненно зло есть, и всего вероятнее — оно есть от того, что в несовершенной природе человека есть наклонность ко злу.
И прежде всего должен произойти радикальный переворот во всех оценках на духовных вершинах русского
общества, поворот от идолопоклонства и идеализации народной стихийности к преклонению перед ценностями и к творчеству духовной и материальной
культуры.
Разрушение всякого иерархизма в государстве, в
обществе, в
культуре, в жизни религиозной есть возвращение к первоначальному хаотическому состоянию, оно разрушает человека, который есть высший иерархический чин во вселенной, и отдает человека во власть низших хаотических стихий, которые претендуют на равенство с человеком.